Исследовательские и коллекторские программы
В свете изложенного рационально выделять в составе науки две группы программ, функционально отличающихся друг от друга. Программы первой группы задают способы получения знаний, т. е. собственно исследовательскую деятельность. Мы будем называть их в дальнейшем исследовательскими программами. Программы второй группы – это программы отбора, организации и систематизации знаний, о которых уже шла речь выше. Для краткости мы будем называть эти программы коллекторскими (от латинского collector – собиратель). Строгое различение выделенных групп иногда может вызвать затруднения, ибо они тесно связаны и не существуют друг без друга.
Исследовательские программы – это методы и средства получения знания. Сюда относятся вербализованные инструкции, задающие методику проведения исследований, образцы решённых задач, описания экспериментов, приборы и многое другое. Говоря о приборах, мы имеем в виду не просто некоторые вещи сами по себе, но вещи, тесно связанные с определёнными программами их применения в научном познании. Микроскоп можно при необходимости использовать для забивания гвоздя, но очевидно, что это противоречит его существованию в качестве микроскопа. К исследовательским программам следует отнести методы измерения тех или иных параметров, а также методы расчёта, т. е. в том числе и символические выражения типа второго закона Ньютона или закона Кулона. Строго говоря, любые акты получения и обоснования знания, воспроизводимые на уровне эстафет или на уровне описаний, – это исследовательские программы.
Что собой представляют коллекторские программы? Надо сразу сказать, что эта область гораздо меньше изучена, чем первая. Прежде всего сюда следует отнести образцы или вербальные указания, показывающие, что и о чем мы хотим знать, какова наша избирательность по отношению к знаниям. Это могут быть указания на объект изучения, с которыми традиционно связаны попытки определения предмета тех или иных научных дисциплин. Это могут быть образцы задач или вопросов, которые ставит учёный. Методы решения задач – это программа исследовательская. Сами задачи – коллекторская.
Сразу бросается в глаза, что речь идёт не об одной, а о двух программах, хотя на уровне образцов они могут и совпадать. Одно дело указание объекта исследования, другое – перечень задач. Очевидно, что один и тот же объект можно изучать, формулируя разные задачи, а вопросы одного и того же типа можно ставить относительно разных объектов. Указание объекта мы будем называть программой референции, ибо она определяет, к чему именно относится знание, т. е. его референцию. Вопросы или задачи входят в состав программы проблематизации. На уровне интуиции хотелось бы связать перечень вопросов не с коллекторской, а с исследовательской программой, но надо иметь в виду, что наличие вопроса ещё вовсе не означает возможность каких-либо реальных исследовательских процедур. Кроме того, отбор и систематизация знания с необходимостью предполагает фиксацию того, что именно нас интересует.
Вот конкретный пример коллекторской программы, взятый из курса полевой геоботаники. «При описании рек указываются: а) границы участка и длина его, площадь водосбора, основные притоки; б) характер долины и расчленение склонов, ширина, высота и крутизна склонов коренного берега и террас; в) ширина поймы (наибольшая, наименьшая и преобладающая), характер её поверхности (гривы и изрезанность старицами, озёрами, протоками), заболоченность, глубина залегания грунтовых вод, характер угодий, расположенных в пойме, характер почво-грунтов и растительность поймы, а также ширина разлива реки, сроки и глубина затопления во время обычного, наименьшего и исключительно высокого половодья (ширина разливов устанавливается по меткам высоких вод или по опросным данным)ѕ». Аналогичный перечень продолжается и дальше, но и приведённого отрывка вполне достаточно, чтобы понять о чем идёт речь.
Перед нами вербализованная коллекторская программа, представляющая собой список вопросов, на которые мы должны ответить при описании реки. Это своеобразная научная анкета, задающая и класс изучаемых объектов, и соответствующую проблематизацию. Характерно, что нигде, за исключением одного случая, не указано, как именно следует получать требуемые знания: как определить площадь водосбора, крутизну склонов, глубину залегания грунтовых вод Вероятно, предполагается, что специалист владеет соответствующими методами. Только в одном месте, когда речь идёт о ширине разливов, в текст вкраплены элементы исследовательской программы: «ширина разливов устанавливается по меткам высоких вод или по опросным данным».
Но коллекторские программы далеко не всегда вербализуются. Можно сказать, что любое знание как бы побочным образом функционирует и в качестве неявной коллекторской программы, имплицитно задавая образец продукта, к получению которого надо стремиться, а следовательно, и образец референции, и возможную постановку задачи. На последнем стоит специально остановиться. Чем больше мы знаем, чем разнообразнее мир образцов знания, тем больше вопросов мы способны сформулировать. Так, например, знание формы и размеров окружающих нас предметов ещё в глубокой древности породило вопрос о форме и размерах Земли. Знание расстояний между земными ориентирами позволило поставить вопрос о расстоянии до Луны и до звёзд. Аналогичным образом от описания человеческой производственной деятельности человек в своём историческом развитии переходил к проблемам сотворения Мира.
Ну как не вспомнить здесь высказывание В. Гейзенберга о традиционности тех проблем, которые мы ставим и решаем! «Бросая ретроспективный взгляд на историю, – писал он, – мы видим, что наша свобода в выборе проблем, похоже, очень невелика. Мы привязаны к движению нашей истории, наша жизнь есть частица этого движения, а наша свобода выбора ограничена, по-видимому, волей решать, хотим мы или не хотим участвовать в развитии, которое совершается в нашей современности независимо от того, вносим ли мы в него какой-то свой вклад или нет». Здесь подчёркнута не только традиционность решаемых нами проблем, но и объективный, надличностный характер науки в целом.
В одной из работ известного французского лингвиста Гюстава Гийома сформулирован тезис, который может претендовать на роль фундаментального принципа теории познания: «Наука основана на интуитивном понимании того, что видимый мир говорит о скрытых вещах, которые он отражает, но на которые не похож». И действительно, мы ведь почти никогда не удовлетворены уровнем наших знаний, мы постоянно предполагаем, что за тем, что освоено, скрывается ещё что-то. Что же именно?
Можно сказать, что вся история философии, начиная с Платона и Демокрита, пытается ответить на этот вопрос: что представляет собой мир «скрытых вещей», к познанию которого мы стремимся? Для Демокрита за «видимым миром» срываются атомы и пустота, для Платона – мир объективных идей. Иными словами, для того, чтобы объяснить познание в его постоянном стремлении перейти границу уже освоенного, мы и сам познаваемый мир пытаемся представить как некоторую двухэтажную конструкцию, состоящую из непосредственно данных и скрытых вещей. Но можно выбрать и другой путь. «Скрытый мир» Гийома – это мир нашего неявного осознания проблем, это тот же самый мир уже накопленных знаний, но в роли задающего традицию образца. Иными словами, этот «скрытый мир» мы несём в самих себе, это мир наших коллекторских программ, это мы сами или, точнее, это мир нашей Культуры.
Однако коллекторские программы задают не только критерии отбора знаний, но и образцы их систематизации. «Современная форма научных статей, – пишет известный современный физик Г. Бонди, – представляет собой некоторую разновидность смирительной рубашки». Что он имеет в виду? А то, вероятно, что при написании статей учёный вынужден следовать определённым канонам, соблюдать некоторые достаточно жёсткие правила. Но эти правила нигде полностью не записаны, речь может идти только о силе воздействия непосредственных образцов, о неявном знании. Посмотрите и сравните друг с другом рефераты кандидатских или докторских диссертаций. Они различны по содержанию, но написаны по одной и той же схеме. Можно подумать, что они следуют какой-то официальной инструкции, однако такой инструкции не существует.
Все сказанное относится, несомненно, не только к статьям или рефератам, но в такой же степени к лекционным курсам, учебникам, монографиям. Здесь мы тоже встречаем постоянное воспроизведение одних и тех же схем и принципов организации материала иногда на протяжении многих лет. На интересный пример такого рода указывает американский специалист по термодинамике М. Трайбус: «С того времени, когда Рудольф Клаузиус написал свою книгу „Механическая теория теплоты“ѕ почти все учебники по термодинамике для инженеров пишутся по одному образцу. Конечно, за прошедший век интересы изменились и состоят не в изучении паровых машин, однако и сейчас, читая книгу Клаузиуса, нельзя сказать, что она устарела».
Выше мы уже отмечали, что географическую карту или классификацию можно рассматривать как определённым образом организованный набор ячеек памяти. Но нечто аналогичное демонстрирует нам и оглавление любой монографии или учебного курса: отдельные разделы – это тоже ячейки памяти, в которые мы вносим определённую информацию. Способы организации таких ячеек достаточно многообразны, но довольно часто в основе лежит следующий принцип: задаётся некоторая общая картина изучаемой действительности, и ячейки памяти ставятся в соответствие отдельным элементам этой картины.
Не претендуя на полноту, укажем хотя бы некоторые из таких способов организации: 1) Графический способ. Он состоит в том, что строится графическое изображение объекта, и отдельные его элементы становятся ячейками памяти для записи дополнительной информации. Можно, например, начертить план дома или квартиры и проставить затем на чертеже соответствующие размеры. Географическая карта демонстрирует именно такой способ организации; 2) Классификационный способ: множество изучаемых объектов при соблюдении определённых правил разбивается на подмножества, и знания строятся относительно каждого из таких подмножеств. Можно встретить немало солидных сводок или учебных курсов с именно такой организацией ячеек памяти. Перелистайте для примера хотя бы какой-нибудь курс описательной минералогии; 3) Аналитический способ организации. Он состоит в том, что изучаемый объект разделяется на части или подсистемы, и знания группируются соответствующим образом. Так построены, например, курсы анатомии животных или растений. Географическое районирование тоже может лежать в основе аналитического способа организации памяти; 4) Дисциплинарный способ. Он основан на том, что один и тот же объект можно описывать с точки зрения разных научных дисциплин. Например, строя курс океанологии, можно говорить о физике океана, о химических свойствах морской воды, о биологии океана и т. п.; 5) Категориальный способ. При описании любых объектов наши знания можно группировать по категориальному принципу, т. е. как знания о свойствах, о строении, о видах и разновидностях, о происхождении и развитии. В основе лежит некоторое категориальное, т. е. максимально общее представление о действительности.
Приведённый перечень далеко не полон и не претендует на то, чтобы быть классификацией. Перечисленные способы организации знания сплошь и рядом не исключают друг друга, ибо выделены по разным основаниям. Так, например, графический способ чаще всего является и аналитическим. В реальном познании мы, как правило, имеем дело с различными и иногда достаточно сложными комбинациями всех способов такого рода, что, разумеется, не исключает и их изолированного рассмотрения. Любой учебный курс демонстрирует нам набор определённым образом организованных ячеек памяти, что позволяет в большинстве случаев и ставить вопросы, и вписывать в общую систему вновь получаемые знания. При этом, разумеется, необходимы и исследовательские программы.
Традиции, таким образом, управляют не только непосредственным ходом научного исследования. Не в меньшей степени они определяют и характер наших задач и форму фиксации полученных результатов, т. е. принципы организации и систематизации знания. И образцы – это не только образцы постановки эксперимента или решения задач, но и образцы продуктов научной деятельности. Сказав это последнее, мы тем самым зафиксировали ещё одну особенность неявных коллекторских программ по сравнению с исследовательскими. Механизм их жизни иной, ибо они заданы не образцами самой деятельности, а образцами её продуктов. О различиях такого рода мы уже говорили во второй главе.