Логическая истина
Что означает истина? Мы исходим из первого и ближайшего понимания истины. Если мы вопрошаем о нечто и хотим это знать, то разыскиваем истину: как это [есть]? А если мы знаем это, то утверждаем: это [есть] так; высказывание истинно. Истина в этом смысле – как истина познания или высказывания – называется логической истиной. В философской традиции со времен схоластики Средневековья она определяется как «приравнивание ума к предмету» (adaequatio intellectus ad rem) (ср. Фома Аквинский, De ver. l, l с и др.). Строго взятая, она подразумевает «приравнивание» не интеллекта, а отдельного акта познания, суждения или утверждения: это «есть» так или не так. Высказывание выдвигает требование безусловной значимости бытия. Это истина в смысле адекватности или (лучше) корреспонденции познания и высказывания (утверждения) с предметом. Она соответствует естественному и спонтанному пониманию истины. Это повсюду предполагается как норма, уже обыденно, как во всяком научном исследовании, так и во всяком судебном производстве и т. п. Необходимо знать, как действительно «есть» или действительно было. Все другое есть заблуждение или ложь, не истина.
В отличие от классической теории адекватности или корреспонденции в новейшее время развивались другие «теории истины». Теория консенсуса гласит, что нечто считается истинным, если все осведомленные (предметно-компетентные) судьи соглашаются с этим, следовательно, среди них существует «консенсус». Напротив, теория когеренции требует, чтобы новое познание или высказывание непротиворечиво включалось в связь достоверного знания, было когерентно с ним. Эти теории едины в том, что отыскивают «критерий» истины, будь-то (субъективно) в согласии познающих и предметно судящих, будь-то (объективно) в соответствии с познанным и удостоверенным как истинное знание. Обе теории выдвигают важные аспекты конкретного поиска истины, например в научном исследовании. И все же они указывают лишь критерии отыскания истины, не высказываясь о сущности истины: что, собственно, подразумевается и к чему устремляются в поиске истины.
Теория корреспонденции, напротив, не указывая критерий отыскания истины, тем не менее выражает, что мы понимаем как сущность истины и к чему устремляемся в поиске истины. Еще лучше, чем в формуле «adaequatio intellectus ad rem», об истинном суждении, ссылаясь на Аристотеля, с классической ясностью высказывается Фома Аквинский: «dicit esse quod est vel non esse quod non est» («говорят о том, что есть, что оно есть, или о том, что не есть, что его нет» l Perih. 13).
Это значит: «приравнивание» подразумевает не отображение предмета в сознании, а только то, что (утвердительное или отрицательное) высказывание или утверждение соответствует тому, что «есть» или «не есть». Следовательно, только акт суждения или утверждения (аффирмации) может быть в полном смысле истинным или ложным, а отнюдь не чувственное восприятие или голое образование понятий. Они еще ничего не утверждают (аффирмируют). Это происходит только в акте суждения, который полагает утвердительное или отрицательное суждение: «это [есть] так», или «это не [есть] так». Только в нем имеет место истина или неистина (заблуждение).
Выше уже указывалось, что наше познание (вопрошание и знание) безусловно требует истины. Если я вопрошаю о нечто, я хочу знать, что и как оно «есть». И если я это знаю и утверждаю, то я знаю, что это не просто мне так кажется, но что данное нечто, тем что оно «есть», утверждает себя (объективно) относительно всякого другого сущего и потому значимо (субъективно) для каждого разумного, способного к истине существа; тот, кто это отрицает, заблуждается. То, что есть поистине, имеет безусловную значимость и находится поэтому в неограниченном горизонте значимости – в отношении ко всему, что вообще есть, и для всех открытых бытию, т. е. для способных к истине (разумных), существ.
Однако здесь выясняется, что это касается истины в первом смысле – логической истины. Тем самым, вопреки обычному здесь возражению, возможность заблуждения не исключена, предметная критика не отвергнута. Формальная безусловность требования истины еще не означает содержательную правильность или точность высказывания. Даже единичностное и аспектно ограниченное познание может быть истинным. Содержательно наше познание остается всегда обусловленным и ограниченным, точно так же как и языковые средства выражения. Всякое высказывание может дополняться, обсуждаться и корректироваться; оно может быть также ложным, причем заблуждение сущностно состоит не (позитивно) в утверждении некой данности, а (негативно) в отрицании других аспектов, следовательно, в исключительном абсолютном полагании некоего частичного аспекта (ср. Coreth 1987). Однако если то, что я подразумеваю и утверждаю как истинное, действительно, то я уже превосхожу обусловленную значимость для меня и восхожу к безусловному, а потому неограниченному горизонту значимости бытия. Таким образом, уже логическая истина указывает на метафизическое измерение.