Консерватизм

Подобно либерализму, консерватизм является не столько единой, связной теорией, сколько стилем, или способом, мышления об отдельных социальных явлениях и об обществе в целом. К. Манхейм сравнивает либерализм и консерватизм как особые стили мышления со стилями в искусстве (барокко, романтизм, классицизм и др.). В истории искусства понятие стиля играет особую роль, позволяя классифицировать сходства и различия, встречающиеся в разных формах искусства. Искусство развивается благодаря стилям, и эти стили появляются в определенное время и в определенном месте, выявляя свои формальные тенденции по мере развития. «Человеческая мысль, – пишет Манхейм, – также развивается „стилями“[360] и разные школы мышления можно различать благодаря разным способам использования отдельных образцов и категорий мышления. Стиль мышления касается более чем одной области человеческого самовыражения: он охватывает не одну политику, но и искусство, литературу, философию, историю и т. д. «Различные стили мышления развивались в соответствии с партийными направлениями, так что можно говорить о мысли „либеральной“ или „консервативной“, а позднее также о „социалистической“[361].

Консерватизм зародился в Англии как непосредственная реакция на Французскую революцию. Основоположником его был Э. Берк. Существенный вклад в развитие консерватизма внесли в XIX в. С. Колридж, У. Вордсворт, Ф. Новалис, А. Мюллер, Ж. де Местр, А. Токвиль, Ф. Ламенне, Л. Бональд и др.[362] «Примечательность Берка заключается в том, – пишет Манхейм, – что он явился первым автором, кто критиковал французскую революцию. Он был инициатором антиреволюционного консерватизма. Все позднейшие консервативные критики французской революции оставались под большим или меньшим его влиянием. Именно Берк больше, чем кто-либо, давал антиреволюционному лагерю идеи и лозунги. Его „Размышления о революции во Франции“ явились памфлетом, направленным против прореволюционных обществ и клубов, возникавших в Англии… Англия предлагала особо выгодную перспективу для правильного политического понимания революции, поэтому каждое конкретное замечание превращалось в принципиальный тезис, становилось „философским“ – даже для ума принципиально нефилософского, каким и был наделен Берк»[363]. В дальнейшем идейный центр консерватизма переместился в Германию, в которой противоречие между либеральной и консервативной мыслью в первой половине XIX в. выступало в наиболее острой и отточенной форме. Консерватизм всегда вел борьбу, с одной стороны, с либерализмом, с которым он разделял, однако, многие важные общие ценности, а с другой – с социализмом. В конце XIX в. социализм решительно потеснил не только либерализм, но и консерватизм. В 30-е гг. XX в., когда стала ясной гибельность радикального социализма, па первый план вышел либерализм, настаивавший на государственном регулировании экономики и передаче государству ряда социальных функций. Консерваторы продолжали выступать за свободу рыночных отношений. В 70-х гг. появился и приобрел влияние так называемый неоконсерватизм, признающий в принципе необходимость государственного вмешательства в экономику, но отводящий все-таки главную роль рыночным механизмам регулирования. 80-е гг. стали периодом побед политических партий консервативной ориентации во многих развитых капиталистических странах.

Консерватизм можно охарактеризовать как теоретическое осмысление традиционализма – более или менее универсальной тенденции к сохранению старых образцов, устоявшихся и оправдавших себя способов жизни. «…Развитие и распространение консерватизма как явления, отличного от обычного традиционализма, – пишет Манхейм, – зависят в конечном счете от динамического характера современного мира (основой этой динамики является социальная дифференциация)… Традиционализм может стать консерватизмом только в таком обществе, где происходит изменение через классовый конфликт, т. е. в классовом обществе»[364]. Традиционализм – это, так сказать, «естественный консерватизм», а консерватизм – это «теоретизирующий традиционализм».

Консерватизм предполагает уважение к мудрости предков, сохранение старых моральных традиций, подозрительное отношение к радикальному преобразованию социальных институтов и ценностей. Консерватор понимает общество как особую реальность, имеющую свою внутреннюю жизнь и очень хрупкую структуру. Он убежден, что общество – это живой и сложный организм, и его нельзя перестраивать как машину. «Одной из центральных идей консерватизма, из которой собственно вытекают и многие другие, – пишет A.M. Мигранян, – является представление о том, что человеческий разум ограничен в своих возможностях восприятия общества в его тотальности, осознания смысла и цели социального процесса и определения места человека в этом процессе»[365].

Философскими предшественниками консерватизма были английские «моральные философы» Д. Юм, А. Смит и др., считавшие, что социальные институты представляют собой не реализацию каких-то планов или проектов, а являются, скорее, продуктами стихийной, идущей без предварительного плана деятельности людей и результатами постепенного отбора наиболее эффективных форм[366]. Консерватизм отвергает «инженерный» взгляд на общество, согласно которому общество способно сознательно, по заранее составленному рациональному плану контролировать и направлять свою будущую эволюцию. Консерваторы подчеркивают, что основные социальные институты, моральные традиции и практика капиталистического общества – суверенитет и автономия индивида, частная собственность и частное предпринимательство, политическая и интеллектуальная свобода, демократия и правление права – спонтанно выработаны в ходе культурной эволюции, без какого-либо предварительного плана. Социальный процесс представляет собой путь проб и ошибок. Опыт, накапливаемый и передаваемый из поколения в поколение, воплощается в социальных институтах и ценностях, которые не конструируются человеком сознательно и не управляются им по рационально обоснованному плану. Как писал Берк, «разум у отдельного человека ограничен, и индивиду лучше воспользоваться накопленными в течение веков общим банком и капиталом народов»[367]. Консерватизм не поддерживает концепцию полного laissez faire и не принимает идеи «естественных прав и свобод», «естественной доброты человека», «естественной гармонии интересов». Берк, в частности, отмечал, что своими правами и свободами англичане обязаны не каким-то рационально сформулированным абстрактным и универсальным принципам, а процессу развития английского общества от Великой Хартии вольностей до Билля о правах; в течение многих столетий эти права расширялись и передавались из поколения в поколение[368].

Консерватизм как, способ мышления тяготеет к конкретному мышлению. Особенно наглядно это проявляется при сопоставлении консерватизма с концепциями, предлагающими решительную переделку общества по единому, обеспечивающему эффективный прогресс плану. «Консервативный реформизм, – отмечает Манхейм, – основывается на замене одних единичных факторов другими единичными факторами („улучшении“). Прогрессистский реформизм стремится к устранению неудобного факта путем реформы всего окружающего мира, который делает возможным существование этого факта. Таким образом, прогрессистский реформизм стремится к изменению системы как целого, в то время как консервативный реформизм занимается отдельными деталями»[369]. Прогрессист связывает появление современного общества с принесением в жертву целых классов ради дезинтеграции имеющейся общественной структуры. Его мышление неизбежно должно быть абстрактным, поскольку оно опирается на формируемые им самим потенциальные возможности. Консервативное мышление, стремящееся сохранить существующее положение вещей и ослабить прогресс, является конкретным, ибо оно не вырывается за рамки наличной общественной структуры.

Другим ключевым признаком, отличающим консервативное мышление от иных стилей мышления, является трактовка им свободы. Либерализм понимает свободу как право личности поступать по собственной воле и в первую очередь как возможность пользоваться неотъемлемыми правами человека. Свобода индивида ограничивается лишь аналогичной свободой других людей. Логическим дополнением этого истолкования свободы является политическое равенство всех людей, без которого свобода не имеет смысла. Хотя либерализм практически никогда не требовал полного равенства, консервативная мысль приписала ему утверждение, что люди фактически и со всех точек зрения равны. В противовес этому положению было выдвинуто новое истолкование свободы, которое Манхейм называет «качественной идеей свободы». Консерватизм не нападает на саму идею свободы, а подвергает сомнению лежащую глубже идею равенства. Утверждается, что люди принципиально неравны, неравны талантом и способностями, неравны в самом своем существе. «Свобода может, таким образом, основываться исключительно на способности каждого индивида к развитию без препятствий со стороны других согласно праву и обязанностям собственной личности»[370]. Как писал Ф. Шталь, «свобода состоит не в способности действовать так или иначе согласно арбитральным решениям, свобода состоит в способности сохранить себя и жить в соответствии с глубочайшим существом собственной личности. Глубочайшее существо индивидуума – это индивидуальность, которая не признает никаких внешних законов и предписаний. Тем не менее те права индивидуума, которые защищают независимую частную сферу, а также признают за индивидуумом право участвовать в политике государства, составляют существенный элемент политической свободы. Но наиболее глубокая сущность человеческой личности, – это не только индивидуальность, но и мораль… Цель политики – обеспечить материальную, а не только формальную свободу. Она не должна отделять индивидуума от физической власти или морального авторитета и исторической традиции государства, чтобы не основывать государства на обычной индивидуальной воле»[371].

Еще одним моментом, разделяющим сторонников ускоренного прогресса и консерваторов, является то, что прогрессистская мысль характеризует действительность не только в категориях возможности, но также в категориях нормы. Консервативная мысль, напротив, пытается понять действительность как результат влияния реальных факторов и осмыслить норму в категориях действительности. Как отмечает Манхейм, это два разных способа переживания мира, из которых вырастают два разных стиля мышления. Один смотрит на людей, и на социальные институты с требованием «так должно быть», вместо того чтобы подходить к миру как к комплексу законченных продуктов длительного процесса действия. Другой подход склоняет к некритическому принятию действительности со всеми ее недостатками. Консерватор со своей сильной привязанностью к принципу «не менять сложившееся положение» трактует действительность как нечто, что попросту существует, и это порой приводит к нотке фатализма.

В практическом применении идеи консерватизма, как отмечает Э. Геллнер, иногда доводятся до абсурда, что подрывает доверие к самому консервативному мышлению. Консерваторы от политики хорошо понимают, что в самой природе общества существуют определенные ограничения, и их нельзя не принимать во внимание. О некоторых факторах общественной жизни нам ничего не известно. Некоторые консерваторы-практики на этом и останавливаются, объявляя неправомерным всякое вмешательство, всякие рациональные реформы, заведомо осуждая любые попытки преобразования общественной жизни на основе абстрактных принципов. Такие консерваторы готовы благословить любые политические и интеллектуальные злоупотребления, существующие в обществе сколько-нибудь длительное время, на том основании, что последние являются или окажутся в будущем социально функциональными, хотя и выглядят вне контекста отвратительными и абсурдными. «Такие неразборчивые консерваторы-функционалисты встречаются и сегодня. Начиная с совершенно правильной посылки, что та или иная бессмыслица или несправедливость является социально функциональной, они затем напрочь игнорируют тот факт, что некоторые формы глупости и насилия во сто крат менее функциональны, чем все остальные»[372]. Консерватизм не отрицает возможности и даже необходимости планомерного преобразования общества, он лишь подчеркивает, что такое преобразование должно опираться на прошлый опыт и сложившиеся традиции и быть чрезвычайно осторожным.

«Особый характер консервативного переживания явлений в более широком контексте основан на подходе сзади, со стороны их прошлого, – пишет Манхейм. – Для прогрессивной мысли все в конечной инстанции обретает свое значение из-за чего-то вне или над собой, из утопии будущего либо от соотнесения с трансцендентной формой. В свою очередь консерватор видит всякое значение явления в том, что за ним стоит, или в прошлом как в зародыше эволюции. Там, где сторонник прогресса будет мыслить в категориях норм, консерватор – в категориях зародышей»[373].

Прогрессистское и консервативное переживания опыта различаются, таким образом, способом переживания времени: «… прогрессист переживает настоящее как начало будущего, консерватор же считает его последним пунктом, которого достигло прошлое… Консерватор переживает прошлое как нечто равное настоящему, поэтому его концепция истории скорее пространственная, чем временная, поскольку выдвигает на первый план сосуществование, а не последовательность»[374]. Консервативная мысль в этом плане отличается, полагает Манхейм, как от буржуазной, так и от пролетарской мысли. Консерватизм сосредоточивается на прошлом в той мере, в какой прошлое живет в современности. Буржуазная мысль, принципиально сосредоточенная на современности, живет тем, что является в данный момент новым. Пролетарская мысль, пытающаяся уловить элементы будущего, существующие уже в настоящем, сосредоточивается на тех имеющихся теперь факторах, в которых можно увидеть зародыши будущего общества[375].

Манхейм таким образом подытоживает характерные черты консервативной формы переживаний и мышления: подчеркивание качественной природы социальных явлений; акцент на конкретность как оппозицию абстрактности; понятие длящейся действительности в противоположность прогрессистской жажде изменений; противопоставление иллюзорной одновременности, усматриваемой в исторических событиях, либеральной концепции линейности исторического развития; стремление заменить индивида имением (собственностью) в качестве основы истории; предпочтение органических социальных целостностей составным общностям, подобным классам. Все это связано, считает Манхейм, со старыми формами переживания мира: «Чтобы действительно видеть мир глазами консерватора, нужно переживать события в категориях подходов, порожденных укорененными в прошлом общественными обстоятельствами и ситуациями …»[376] Именно с этой точки зрения консерваторы подвергли критике содержание концепций, основанных на доктрине естественного права, поставили под вопрос идею естественного состояния, общественного договора и принципы суверенности народа и прав человека.

Методологическая консервативная критика мышления, основанного на идее естественного права, включала, по Манхейму, несколько основных моментов.

Консерваторы заменили разум, на который постоянно ссылались их оппоненты, такими понятиями, как история, жизнь, нация.

Дедуктивным наклонностям оппонентов консерваторы противопоставили идею иррационального характера действительности.

В ответ на либеральный постулат сущностного сходства индивидов консерваторы выдвинули проблему их радикального различия.

Либерально-буржуазному убеждению, что все политические и социальные инновации имеют универсальное применение, консерваторы противопоставили понятие общественного организма.

Конструированию коллективного целого из изолированных индивидов и факторов был противопоставлен тип мышления, исходящий из понятия целого, не являющегося простой суммой его частей. «Государство и нация не должны пониматься как сумма их индивидуальных членов, напротив, индивидуум должен пониматься только как часть более широкого целого… Консерватор мыслит категорией „Мы“, в то время как либерал – категорией „Я“. Либерал анализирует и изолирует различные культурные области: Закон, Правительство, Экономику; консерватор стремится к обобщающему и синтетическому взгляду»[377].

В частности, Э. Берк в ответ на идею классического либерализма, что люди способны построить гражданское общество «заново» и «из ничего», писал: «Я не могу постичь, как тот или иной человек способен дойти до такой степени самонадеянности, чтобы считать свою страну не чем иным, как „чистым бланком“, на котором он волен намалевать все, что ему заблагорассудится. Человек… может желать, чтобы общество, которое он застал, придя в него, было устроено как-то иначе, но истинный патриот и подлинный политик всегда думает, как он мог бы сотворить нечто лучшее из того, что предоставила ему его страна. Склонность сохранять и способность улучшать, объединенные в одном человеке, – вот мой идеал государственного деятеля»[378]. Берк отмечал, что между «абсолютным разрушением» и «необустроенным бытием» имеется некая промежуточная зона, и определял задачу государственного деятеля как отыскание такой зоны.

Статической теории разума была противопоставлена динамическая его концепция. Вместо того чтобы рассматривать мир как вечно меняющийся в отличие от остающегося неизменным разума, консерватизм представил сам разум и его нормы как меняющиеся и находящиеся в движении.

Современный консерватизм пытается соединить две тенденции: характерное для классического либерализма уважение к свободе отдельного индивида и традиционную для консерватизма защиту таких ценностей, как мораль, семья, религия, закон и порядок и т. д. «Хотя на начальном этапе становления капиталистических обществ на Западе эти принципы, относящиеся к разным традициям мысли, казались взаимоисключающими, – пишет A.M. Мигранян, – но в процессе социального развития западного мира вместе с изменениями реальной жизни модифицировались и теоретические установки двух основных течений западной мысли – консерватизма и либерализма – вплоть до практического оформления, в оппозиции к марксизму и социал-демократии на Западе, либерально-консервативного консенсуса… Сегодня на Западе практически нет самостоятельной чистой консервативной или либеральной традиции. Основное направление западной мысли, называемое в широком смысле либеральным, органически впитало в себя главные элементы консерватизма, восходящие к Берку, Токвилю и другим»[379].

Противостояние социализму, выдвигающему план радикального коллективистического (и в частности, коммунистического) переустройства общества привело в конечном счете к сближению и даже слиянию либерализма и консерватизма, всегда остававшихся на позициях защиты основных ценностей современного индивидуалистического (капиталистического) общества.